Научные основы деятельности ОНИОО Космопоиск

Азбука научного исследования и отчты членов ОНИОО Космопоиск

В полном названии нашей организации – «Общероссийское научно-исследовательское общественное объединение «Космопоиск» есть эпитет «научный». Вообще говоря, это предполагает, что:

– либо «Космопоиск» занимается наукой, научными исследованиями,

– либо деятельность «Космопоиска» строится на научной основе,

– либо – идеальный вариант – происходит и то и другое вместе.

К сожалению, и с первым, и со вторым в организации бо-ольшие проблемы. Об этом свидетельствует ситуация, складывающаяся с отчётами о работе региональных групп, направлений и отдельных членов «Космопоиска».

Необходимо подчеркнуть, что именно отчёты, желательно – научные отчёты являются тем продуктом, тем результатом нашей работы, который, во-первых, «останется в веках», а во-вторых может стать тем товаром, на который найдётся платёжеспособный покупатель – а вопрос о финансировании деятельности «Космопоиска» давно уже стал предельно больным. Поэтому сугубо положительно то, что отчёты начали писать. Однако, необходимо, чтобы наши отчёты были бы не просто кратким перечнем того, кто, что и где сделал (или куда добрался), но и содержали бы, собственно результаты исследований, или, хотя бы наблюдений. Совершенно необходимо, так же, чтобы эти отчёты можно было бы использовать в дальнейшей работе, и возможно – не только членам «Космопоиска». Словом, отчёты должны быть научными! И их нужно не только хотеть, но и уметь писать.

Итак, каковы же критерии научности? И, кстати, что это, собственно, такое – наука?

Чтобы не возникало идеологических отторжений, нижеследующее определение не принадлежит ни К.Марксу, ни В.И.Ленину, ни д. ф-м. н. С.Л.Берия[1], а взято из абсолютно аполитичной энциклопедии Брокгауза и Эфрона:

«Наука, систематическое объединение и изложение объективно достоверных сведений, принадлежащих к какой-либо области знания, в более общем смысле - объективно достоверное и систематическое знание о явлениях природы и жизни человека со стороны их закономерности».

Определению более 100 лет, но вполне очевидно, что оно не устарело. Ключевые слова здесь – «систематическое» и «объективно достоверное».

Собственно критериями научности считаются предметность, проблемность, обоснованность, интерсубъективная проверяемость, системность, истинность, фундаментальность, универсальность метода, социокультурная автономность. Добавляют ещё фальсифицируемость, но это, скорее, не критерий, а метод проверки научных теорий, причём использовать его надо достаточно осторожно.

К самой области наших интересов все эти критерии прекрасно приложимы, кстати, определяя и наиболее рациональные направления, и характер исследований. Например, исходя из критериев предметности и проблемности, регулярно предпринимающиеся попытки объяснить все аномальные явления одной причиной не только нерациональны, но и вредны. Нет, гипотеза такая имеет право на существование, но её ещё предстоит доказать.

Требование обоснованности не допускает «объяснения X через Y», т.е. объяснения неизвестных ранее явлений другими неизвестными.

Никаких сомнений не вызывает социокультурная автономность: аномальные явления (АЯ) наблюдаются во всех регионах мира, в государствах всех социально-экономических систем и людьми всех социальных групп. Более того! Отношение, скажем, академической науки к нашей тематике тоже практически идентично вне зависимости от государственного строя!

Критерии системности, истинности, фундаментальности и универсальности метода применительно к нашей сфере деятельности относятся, пока, к области благих пожеланий. Но это совершенно не является основанием для отказа в научности уфологии или криптозоологии! Ведь в науке – теперь я уже цитирую БСЭ – можно выделить эмпирический и теоретический уровни знания (хотя правильнее говорить даже не об уровнях, а об этапах). Эмпирический этап состоит в накоплении фактического материала с помощью наблюдений и экспериментов, предварительной обработки собранного, выявлении наблюдаемых зависимостей (зачастую вероятностных, статистических) между разными группами фактов. На теоретическом уровне (этапе) формируется идеализированное описание изучаемого объекта из абстрактных объектов (конструктов) и связывающих их теоретических законов. Совершенно очевидно, что области науки, изучающие аномальные явления, пока находятся на эмпирическом этапе, и хотя попытки перейти на теоретический уровень предпринимаются, говорить об их успешности пока преждевременно…

Отдельного рассмотрения заслуживает вопрос об интерсубъективной проверяемости, но о нём чуть дальше.

Под фальсифицируемостью понимается утверждение, что для научной теории всегда можно предложить эксперимент, положительный результат которого данную теорию опровергнет (а отрицательный, соответственно, подтвердит). Однако применение этого способа проверки теорий в качестве критерия научности предполагает абсолютную честность проверяющих, что, к сожалению, в реальности наблюдается не всегда.

А как в контексте перечисленных критериев выглядят отчёты членов «Космопоиска»? К сожалению, в большинстве своём – достаточно печально.

Начнём с того, что далеко не всегда в исследовательской деятельности членов «Космопоиска» имеется предметность и проблемность. Слишком много у нас «экспедиций», теперь, к счастью, переклассифицированных в «разведпоездки», целью которых является просто побывать в каком-то, чем-то кому-то интересном месте – а какое это отношение имеет к АЯ, придумаем-де потом.

Но самым большим недостатком многих отчётов об исследованиях и экспедициях членов «Космопоиска» является отсутствие обоснованности. Под ней понимается «наличие рациональных обоснований, аргументов и стремление к полноте развёрнутого обоснования». Т.е., неизвестное нужно объяснять через известное, причём известное не только автору отчёта, но и всем остальным. Если такой возможности нет, и в отчёте используется специфическая терминология, она должна однозначно разъясняться! Особенно это относится к тем, кто считает себя продвинутыми эзотериками, развивает экстрасенсорные способности, занимается магическими практиками и т.д.

Примеров можно привести много (непропорционально много к числу отчётов), но ограничусь двумя, разных авторов.

Первый фрагмент относится к аномальной зоне в Ленинградской обл.:

“...сила вокруг перестала слушаться, начали доноситься странные голоса и вой со стороны озера. Вскоре было замечено большое количество неупокоенных, которые сплелись в тучу над озером (центром озера) и начали вырисовывать что-то вроде креста на самой глади озера, последствия были заметны и на физическом плане. Вскоре я почувствовал (и увидел) как «шевельнулось» сознание некой сущности на дне озера, которая была похожа на чёрную амёбу. Поднялся ветер на физическом плане и ветер «из силы»...”

Второй – впечатления внутри одного из дольменов в районе Геленджика:

«Я не успела как следует сесть, скрестив ноги и выпрямив спину, как почувствовала знакомое жжение внутри крестца. Жжение нарастающей волной поднималось всё выше, пока не достигло затылка. После этого, всё тело моё передёрнуло, как от удара током. А в ушах послышался то ли щелчок, то ли хлопок…

Через какое-то время, придя в себя, я удивлённо оглядывалась по сторонам. Что это было?

То, чего добиваются многолетними медитативными практиками, вдруг произошло просто потому, что… вот именно почему?»

В обоих случаях авторы описывают наблюдаемые ими явления, для обозначения которых у них имеется вполне конкретная терминологическая база, не являющаяся общепринятой; в обоих случаях то, что наблюдали авторы, 95% людей не заметили бы в принципе. Однако есть существенные различия, которые делают первый отрывок блестящим отрицательным примером, второй – столь же блестящим положительным.

Во-первых, первый фрагмент взят из отчёта. Считающегося научным. Второй отрывок взят из описания впечатлений, причём с автором было заранее оговорено, что это должно быть именно описание впечатлений и ощущений.

Во-вторых, автор первого фрагмента активно пользуется специальной терминологией («сила», «неупокоенные», «физический план», «сущность»…). Надо полагать, автор знает, что подразумевается под этими терминами. Но, к сожалению, этого не знаем мы. Объективно же (напомню, наука содержит объективно достоверные сведения) автор цитируемого отчёта наблюдал что-то, что он опознал и обозначил этими терминами. Что это было на самом деле, из текста понять уже нельзя… Автор второй цитаты сознательно ушла от специальной терминологии, хотя в силу специфики интересов и медицинского образования таковою владеет. В результате приведённый отрывок можно использовать как минимум для оценки её эмоционально-физического состояния в описываемой ситуации, а так же делать какие-то предположения о характере воздействия дольмена на человеческий организм.

Однако даже если исследователь использовал только общепонятные либо объяснённые термины, в финале его подстерегает ещё одна ловушка. В «Методических рекомендациях по составлению отчётов» А.Б.Петухова обязательным пунктом содержания отчёта поставлены «Выводы». А выводы из проделанной самим собой работы тоже нужно уметь делать! И, в частности, эти выводы должны выводиться именно из содержания работы и отчёта о ней, а не «откуда-то». Естественно, исследователь не просто может, а обязан опираться в выводах не только на текущую работу, но и на свой предыдущий опыт, на сторонние данные по изучаемой или родственным темам. Но не вот так, например.

Региональная группа проводит кропотливое, длительное и – предположительно – весьма небезопасное исследование аномального явления. Ночные дежурства, совершенные приборы, тщательные опросы свидетелей, опробированные и общепринятые в мире (правда, не признаваемые РАН, но это в данном случае её проблемы) методики. Хронология явления прослежена по часам, отчёты о дежурствах расписаны чуть не по минутам. Данные измерений представлены на схеме места событий, приведены временные графики изменения измеряемых величин… Всё замечательно до раздела «Выводы». В котором излагается приглянувшаяся руководителю группы теория (строго говоря - гипотеза), призванная объяснить происходящее. При этом, однако, приводимые в отчёте данные эту гипотезу не очень подтверждают, а некоторые – не подтверждают совершенно.

Надо отдать должное автору анализируемого отчёта – в конце выводов он пишет, что другие объяснения произошедшего возможны. И привести любимую им гипотезу, добавлю я, здесь было не просто можно, а необходимо – но не в разделе «Выводы», а в разделе «Обсуждение»! Русский язык, как известно, велик и могуч, и порой смысл объёмистого текста меняется при перестановке нескольких слов…

Не всё в порядке у нас с истинностью, достоверностью получаемых данных. Главная причина этого, конечно, в остром дефиците измерительных приборов. Трудно, в самом деле, говорить об истинности исследований, главным инструментом которых являются глаза, вооружённые только биноклем, да компас! Однако когда приборы появляются, выясняется следующая проблема: с ними, оказывается, надо уметь работать! И специально этому учиться.

Практика показывает, что многим тяжело даже прочитать руководство по эксплуатации. Вот поисковик сообщает, что наблюдал НЛО через прибор ночного видения (ПНВ), а когда объекты исчезли из поля зрения, через ПНВ ещё в течение нескольких минут наблюдалось свечение. Интересно, но… товарищ забыл сообщить, с каким ПНВ он работал (хотя бы марку). Дело в том, что в некоторых типах этих приборов послесвечение обусловлено принципом работы, и поэтому неясно, характеризует ли описанное явление НЛО, место наблюдения, или сам прибор…

Вернёмся к критерию интерсубъективной проверяемости. Он формулируется следующим образом: принципиальная возможность проверки научных аргументов любым субъектом, имеющим соответствующую подготовку. Почему-то, когда деятели типа «Круглякова & К^о» заявляют о «ненаучности» уфологии или антинаучности магии, они оперируют первой частью определения («любым субъектом») игнорируя вторую («имеющим соответствующую подготовку»).

Некоторые фундаментальные эксперименты, лежащие в основе современной научной картины мира, стали возможны только потому, что их провели гении эксперимента. Люди, наделённые экстраординарными качествами – терпением, усидчивостью, наблюдательностью, внимательностью, трудолюбием, изобретательностью... смелостью. Достаточно вспомнить пресловутый эксперимент Майкельсона - Морли[2]: морозными ночами в высокогорной обсерватории кружить вокруг каменной плиты, плавающей в ртутной ванне, и визуально ловить малейшие изменения интерференционной картины, а прикасаться к прибору нельзя! Не вдруг повторимы опыты Кулона, Кавендиша, Франклина, Римана, Богданова...

Кроме того, должно быть воспроизведено и состояние человека, будь то экстрасенс-«прибор» или обладающий паранормальными способностями «объект». По крайней мере, должны быть воспроизведены значимые для данного эксперимента параметры этого состояния. Что интересно: никто не отрицает, что человек сложнее радиоприёмника. Так же никто же не отрицает необходимости настройки приёмника на нужную станцию. А уж отладка линии связи – самостоятельная задача, ничуть не проще, чем монтаж соответствующей радиоаппаратуры (сегодня эта задача – применительно к радиосвязи – в значительной степени автоматизирована, но отнюдь не решена). Более того – настраивать на условия работы нужно и такие технические шедевры как соха или коса! Почему же нас так удивляет необходимость соответствующей настройки сложнейшей системы под названием «человек»?

Однако же, мы не имеем права впадать и в противоположную крайность: при указанных условиях результаты магов и экстрасенсов должны воспроизводиться, иначе к науке – и к нам – это не имеет никакого отношения! Очевидно, например, что сообщения разных экстрасенсов по одному и тому же вопросу должны хоть частично пересекаться, иначе опираться на них нельзя. И мы можем и должны использовать полученные таким путём сведения в повседневной поисково-исследовательской работе, но обоснованием и доказательствами такие данные пока служить не могут!

Как рассказать научным языком, о явлениях, отвергаемых академической наукой? Как обеспечить воспроизведение состояния организма человека-«прибора»? Есть только один путь, и мы обязаны идти по нему: понятия эзотерики, магии должны быть однозначно переведены на язык, в науке принятый, позволяющий любому исследователю, владеющему, допустим, русской научной лексикой, понять экстрасенса, описывающего свой паранормальный опыт. Попытки решить эту задачу предпринимались, но о каких-то положительных результатах можно говорить только применительно к отдельным узким областям (например, медицине), да и то – успешность их оценивается по-разному.

Задача такого перевода осложняется тем, что сами эзотерики разных школ далеко не всегда понимают друг друга. Неизбежно как минимум пассивное сопротивление тех, кто свои паранормальные способности (а чаще – рассказы о них) превратил в способ заработка. Мы обязаны, также, понимать и помнить, что любые подобные изыскания могут быть, как минимум, неприятны, а как максимум - опасны именно для самого экстрасенса, целителя, мага[3]. Соответственно, методы объективного, и при этом щадящего, изучения таких феноменов ещё предстоит создать.

А пока нет таких методов и их результатов, такого словаря, я настоятельно призываю по крайней мере в отчётах объяснять неизвестное через известное, а не наоборот!